SONNET 12 When I do count the clock that tells the time, And see the brave day sunk in hideous night, When I behold the violet past prime, And sable curls all silvered o'er with white, When lofty trees I see barren of leaves, Which erst from heat did canopy the herd, And summer's green all girded up in sheaves Borne on the bier with white and bristly beard: Then of thy beauty do I question make That thou among the wastes of time must go, Since sweets and beauties do themselves forsake, And die as fast as they see others grow, And nothing 'gainst Time's scythe can make defence Save breed to brave him when he takes thee hence.

 

 

When I do count the clock that tells the time, And see the brave day sunk in hideous night, When I behold the violet past prime, And sable curls all silvered o'er with white,

 

When lofty trees I see barren of leaves, Which erst from heat did canopy the herd, And summer's green all girded up in sheaves Borne on the bier with white and bristly beard:

 

Then of thy beauty do I question make That thou among the wastes of time must go, Since sweets and beauties do themselves forsake, And die as fast as they see others grow,

 

And nothing 'gainst Time's scythe can make defence Save breed to brave him when he takes thee hence.

 

When I do count the clock that tells the time, And see the brave day sunk in hideous night, When I behold the violet past prime, And sable curls all silvered o'er with white, the brave day sunk in hideous night – смелый день, скрытый в ужасной ночи the violet past prime - фиалка не первой свежести sable curls all silvered o'er with white кудри соболиные посеребрённые сединой

 

When lofty trees I see barren of leaves, Which erst from heat did canopy the herd, And summer's green all girded up in sheaves Borne on the bier with white and bristly beard: When lofty trees I see barren of leaves, Когда я вижу благородные деревья без листьев Which erst from heat did canopy the herd, Которые прежде от жары скрывали стадо And summer's green all girded up in sheaves И всю зелень летнюю собранную в снопы Borne on the bier with white and bristly beard: Унесли на похоронных носилках бесцветную и колючую:

 

Then of thy beauty do I question make That thou among the wastes of time must go, Since sweets and beauties do themselves forsake, And die as fast as they see others grow, Then of thy beauty do I question make Тогда о твоей красе я задаюсь вопросом That thou among the wastes of time must go, Что средь болтовни пустопорожней ты должен продолжать the waste of time - переливать из пустого в порожнее Since sweets and beauties do themselves forsake, С тех пор, как свежесть и красота действительно уходят сами, And die as fast as they see others grow И умирают, видя, как растут другие.

 

And nothing 'gainst Time's scythe can make defence Save breed to brave him when he takes thee hence. И, если ничего от времени косы не может защитить Спасайся умноженьем храбрых, когда тебя приходит унести.

 

Точка золотого сечения - кульминация

Then of thy beauty do I question make
That thou among the wastes of time must go,

***

Всё возвращается на круги своя: тот, кто проводит время среди переливающих из пустого в порожнее, обречён.

Быть бесплодным значит говорить слова, слова, слова.

And nothing 'gainst Time's scythe can make defence
Save breed to brave him when he takes thee hence.

И, если ничего от времени косы не может защитить
Спасайся умноженьем храбрых, когда тебя приходит унести.

А умножающие храбрых и времени теченье могут остановить.
Конечно, это твёрдая пища, но время молока уже прошло.

А царство, о котором мы вам говорим, силою берётся.

 

   

Говорят, весь мир ополчился на нас, мол мало того, что не знаешь, чего от вас ждать, так вы ещё и веселитесь!

Обыватели желают стабильности и покоя. А нарушителя стремятся урезонить.

     А он, мятежный, просит бури
     Как будто в бурях есть покой.

Пусть спорят себе до хрипоты. Буря всё равно грянет. Так устроена жизнь. После затишья будет гроза, а после неё – радуга.

    

Говорят, что Россия загадочна и непредсказуема. Загадочны наши поэты и наши люди. Приезжает наш человек из Америки и говорит:

- Нет, не могу, задыхаюсь. Там даже заплакать не о чем. Они хотят, чтобы мы тоже стали такими же.

Смерть.

Но лгут эти наши благодетели, лгут без зазрения совести. Человек не может так жить. Ему нужно движение, воздух, свобода, поле для творчества, инициативы и риска. Иначе человек умирает ещё живым.

Прав был Осип Мандельштам, когда говорил, что придёт время и европейцы заинтересуются русским языком.

Представим себе, что иностранец слышит или читает выражение "лжёт без зазрения совести". И у него возникает вопрос, что значит слово зазрение?

Человек же со слухом услышит, что зазрение – это то, что за зрением, то есть, то, чего не видно невооружённым глазом.

Слово зазрение у нас можно услышать только в таком сочетании: "лгать без зазрения совести", то есть, будучи уверенным, что эта его ложь не видна.

Зазрение – это то, что стоит между человеком и замыслом о человеке, зазор такой, который совестью называется.

Вот, если такого замысла не было, тогда, конечно, всё позволено, что не запрещено.

А кто может запретить человеку лгать?

Но чаще всего человек уверен, что он правду говорит, всем глаза открывает.

Очень хорошо сказал американский психолог Джеймс Болдуин, что парадокс образования заключается в том, что, как только у человека начинает появляться сознание, он начинает экзаменовать мир, в котором он обучался (he is being educated).

Экзаменовать – допрашивать с пристрастием, выступать в роли судьи.

The paradox of education is precisely this - that as one begins to become conscious one begins to examine the society in which he is being educated.

                                                                 James A. Baldwin

Это, как, находясь в чреве кита, возмущаться тем, что там не очень комфортно.

В английском языке совесть (conscience), - то что совмещено с наукой, со знанием, с тем, чему научили.

Слово образование никак в этой науке не ассоциируется со словом Образ. Это рациональное знание того, что хорошо, а что плохо. Как раз то, от чего предостерегал Адама и Еву их Отец. Это путь, по которому пошла Западная цивилизация, путь Каина, который пытался обмануть Бога.

За это Каин был награждён-наказан особой печатью, чтобы любой, кто его увидит, обходил его стороной.

В русском языке человек с совестью это – человек свободный, благую весть получивший и, уж конечно, не молчащий.

Благая весть – она далеко летит. Нет для неё преград. Потому и сказано:

"Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа". (Иоанн 3:8)

Вот поэтому мы веселимся, а нашим соседям совсем не до смеха.

*  *   *

Мы возвращаемся сегодня к двенадцатому сонету Великого Барда.

Когда я читаю эти сонеты, медленно, смакуя, я испытываю то же наслаждение, как, когда пьёшь очень хорошее вино. Это непередаваемое чувство, когда кровь загорается огнём и время останавливается.

Помните, как на брачном пире в Кане Галилейской, вода было превращена в лучшее вино? Вот оно и есть, это вино. Время пришло, пейте вместе с нами.

Sonnet 12

When I do count the clock that tells the time,
And see the brave day sunk in hideous night,
When I behold the violet past prime,
And sable curls all silvered o'er with white,

When lofty trees I see barren of leaves,
Which erst from heat did canopy the herd,
And summer's green all girded up in sheaves
Borne on the bier with white and bristly beard:

Then of thy beauty do I question make
That thou among the wastes of time must go,
Since sweets and beauties do themselves forsake,
And die as fast as they see others grow,

And nothing 'gainst Time's scythe can make defence
Save breed to brave him when he takes thee hence.

   Save breed to brave him – спасай породу

   breed [briːd] - племя, порода, род

   to brave –  явить храбрость (глагол, действие)

Сам Шекспир продолжает это делать - являть храбрость в действии, спасать породу, чтобы люди, имеющие уши, не раздражались и не унывали.

А я прощаюсь с вами до следующей встречи.

P.S.

Чуть было не забыла для вас подарок.

    Стихотворение Алексея Кольцова
    Две жизни

    Две жизни в мире есть.
    Одна светла, горит она, как солнце;
    В её очах небесный тихий день;
    В сиянии — святая мысль и чувство;
    Её живая сила так роскошно
    Звучит свободной и разумной речью.
    И это — жизнь земного духа;
    Долга она, как Божья вечность…

    Другая жизнь темна;
    В её очах — земная грусть и ночь;
    И спит она сном крепким и мятежным,
    Таится мысль в её цветистых формах,
    Но не звучит свободной речью;
    Наклоннее во тьме она к молчанью.
    И это — жизнь земного праха;
    Кратка она, как блеск звезды падучей…

                                       (1837)